Сиделец с 38-летним стажем: “В лагере отбили ноги, забрали 22 тысячи рублей”

Встреча наша состоялась в стационаре, в отделении терапии, где мужчина проходит обследование на предмет признания его нуждающимся в социальном обслуживании. В ближайшее время мужчину планируют поместить в психоневрологический интернат Североуральска.
На тумбочке у кровати пациента - несколько листов формата А-4, прикрепленных прищепкой к папке-планшету, один из них уже частично исписан. Александр вытягивает лист из-под прищепки и дает мне. Начинается повествование словами: “Я никуда не поеду, пока не вызовут журналистов”.
Прочитав это, пытаюсь выяснить, что случилось. Александр Владимирович пишет: “Я сидел не мало, общий стаж 38 лет”. Спрашиваю, за что, бьет по левой ладошке правым кулаком. “Убийство?” - мотает головой, “Побои?” - кивает.
С горем пополам поняла, на что сиделец с многолетним стажем жалуется. Мужчина утверждает, что когда сидел в лагере города Каменск-Уральский, его избивали сотрудники. По этой причине он лишился обеих ног. Также посредством письменных обрывчатых ответов на мои подробные устные вопросы, мужчина объясняет (насколько это возможно понять), что левую ногу ему ампутировали в возрасте 48 лет, а правую - в 2020-м году, в больнице Свердловска (так выразился он сам). Когда выходил последний раз из лагеря на свободу, еще и пенсию отобрали - 22 тысячи рублей. Спрашиваю, как отобрали. Пишет: “Мешок на голову”.
На вопрос, за что сидел в последний раз, Александр показывает пальцем на меня, видимо, давая понять, что причиной стала женщина. Потом пишет статьи: “131-132”. И тут же дописывает: “У меня они даже экспертизу не брали”. Я снова задаю наивный вопрос: “То есть, ты этого преступления не совершал?” Плотников старательно и весьма убедительно трясет головой, давая понять, что ответ положительный, не совершал.
Спрашиваю, чего же он хочет от меня? Отвечает - чтобы прокуратура разобралась с фактами, о которых он говорит.
И протягивает документ, чтобы я сфотографировала. Бумага, датированная 3 сентября, адресована врио начальника ОМВД России “Североуральский” майору полиции Ивану Березину и лично Александру Плотникову.
“Направляю в Ваш адрес материалы по устному обращению Плотникова А.В., оформленному в форме рапорта, для проведения проверки в порядке ст. 144-145 УПК РФ для рассмотрения по существу и принятия процессуального решения в соответствии с требованиями УПК РФ”, - говорится в прокурорском документе. Второму адресату, Александру Плотникову, разъясняется, что оснований для принятия иных мер прокурорского реагирования не усматривается.
Вероятно, мужчина решил, что никаких разбирательств по его обращению не будет, и занервничал. Поэтому и обратился к журналистам.
Я же решила, что написать об этой истории просто обязана. Не мое дело - разбираться, что правда в словах Плотникова, а что ложь - этим занимаются компетентные органы. Моя же задача - рассказать о человеке и его беде.
Вряд ли теперь, сидя в инвалидной коляске, без ног по самое “не хочу”, он сможет причинить кому-то хоть какой-то вред…

“Ничего не ест, может, вы уговорите”
Во время нашего общения с пациентом, в палату №504 заходит медработник с каталкой-разносом. Обед - горячий суп-щи, картофельно-мясная запеканка, компот. Девушка вежливо, но настойчиво уговаривает Александра покушать. Он уверенно и даже капризно мотает головой.
- Оставлю, может Вы уговорите, - с надеждой говорит девушка, - он отказывается кушать.
Прошу мужчину поесть, даже предлагаю покормить его с ложечки. Он сопротивляется, жестами объясняя, что вся еда тут же попросится на выход. Но так же жестами дает понять, что два кусочка черного хлеба съест и компот выпьет.
На вопросы Александр Владимирович реагирует моментально, налету улавливает суть. “Рассказал”, что местный, матери никогда не видел, рос в североуральском интернате. Впечатления неадекватного он не производит.